Фунтик чувствовал, что умирает, и его маленькая собачья жизнь, за которую он боролся с первого мига своего рождения, подходит к концу. Его мать, дворняга Жулька, родила семерых щенков. Хозяин же, вместо того, чтоб обрадоваться, жутко рассвирепел. Он был расчетливым, делившим весь мир на полезные и бесполезные вещи. От бесполезных вещей надо избавляться.

Судьбу Жульки решили прибывшие на лето внуки. Собаке было дозволено пожить во дворе, пока пацаны не наиграются со щенками. Жульке повезло хотя бы временно, Фунтику надеяться было не на что. Он был самым маленьким и самым слабым. Не щенок, а так, полудохлый котенок. Он боролся за свою жизнь в одиночку: подбирал объедки, пил воду из луж, прятался в каких-то тряпках, чтоб согреться.

Но бороться дальше не было сил. Сегодня Фунтик решил умереть. Он забился в щель между будкой и забором и приготовился.

— Виктор, ты дома? — загромыхало возле калитки.

Звонкий щенячий лай отозвался на голос.

Жулька открыла глаза, увидела соседа — Арсения Максимовича.

— Здорово, здорово, Максимыч! — спешил Хозяин. — Да уймитесь вы, холеры, пошли вон! — прикрикнул он на щенят.

— Здравствуй, Виктор. Ну и охрана у тебя, позавидовать можно!

— Скорей бы сдохла эта охрана! — сердито отпихивая щенков, ответил Виктор. — Жрут целый день, как прорвы. Разъедутся внуки, я их быстренько пристрою.

— Я к тебе как раз по этому делу пришел, — обрадовался Арсений Максимович. — Завтра мои Сережка и Антон приезжают, вот решили мы щенка приобрести. Не уступишь одного?

Виктор тут же прикусил язык. Дешево отдавать щенка не хотелось.

— Ты, вот что, Максимыч, не обижайся, но не могу я тебе этих обормотов отдать. Внуки их так любят! — соврал Виктор. — Но если хочешь, есть тут у нас один, для соседа не жалко!

Фунтика ему было и впрямь не жаль, все равно помрет. Уж очень понравилась Виктору идея всучить Арсению Максимовичу никчемную собачонку. И от заморыша избавится, и соседа обяжет: уже начинает поспевать первая вишня, и соседская машина ох как пригодится для доставки нежного товара на рынок.

— Вот он где прячется, стервец!

Извлеченный за шкирку Фунтик висел в огромных ручищах Хозяина, как носок на прищепке. Щенок смотрел печально и обреченно.

— Гляди, какое пузо наел, дармоед! — нахваливал "товар" Виктор.

Арсений Максимович подставил большую теплую ладонь. Рыжий комок занял едва ли половинку от нее.

— Сколько я тебе должен за это чудо природы? — спросил Арсений Максимович.

— Какие счеты между соседями, так бери! — великодушно ответил Виктор.

Сосед отправился домой, осторожно прижимая к груди пригревшегося в ладони щенка. Ощутив чужое тепло, Фунтик приоткрыл глаза и увидел незнакомца с добрым лицом и белыми, пушистыми, похожими на пух одуванчика, волосами. Он вспомнил сказку, которую Жулька часто рассказывала своим детям на ночь. Это была сказка о Рае, прекрасном месте, где много еды и чистой воды, где собак не кусают блохи и не пинают злые люди, где друзей не сажают на цепь, где вместо грязного двора — луга, заросшие цветами. Самый главный в Раю — дедушка с длинной, белой, пушистой бородой. И зовут этого дедушку Бог. В Раю беззаботно и весело. Печально только одно: чтобы попасть в Рай, надо умереть.

"Все-таки я умер", — подумал Фунтик и закрыл глаза.

Очнувшись, Фунтик не сразу сообразил, где он и что произошло. Он лежал на сшитом из разноцветных лоскутков коврике. Было тихо, тепло, уютной непривычно спокойно, хотя смертельно хотелось есть. "Да я же в Раю!" — вспомнил Фунтик. В следующую минуту он увидел кота. Как и подобает райскому созданию, котбыл чистым и пушистым. В земной жизни на дворе Хозяина коты были злыми и голодными. Этот кот выглядел сытым и добрым. ... Читать дальше »

Тридцать первого марта, придя из детского сада, Алеша достал из шкафчика книжку "Учись считать", папку с бумагой, линейку, фломастеры.

После ужина он сел за папин письменный стол, включил настольную лампу, положил перед собой чистый лист. Алеша трудился весь вечер.

Мама время от времени подходила к нему и пыталась заглянуть через плечо. Но Алеша закрывал работу ладошками.

Мама, улыбаясь, гладила Алешу по голове и садилась в кресло с вязанием.

...Первого мая Алеша проснулся раньше всех.

Первым делом он отодвинул тяжелую портьеру и выглянул в окно. На небе - ни облачка.

Алеша довольно улыбнулся и заговорщицки подмигнул солнцу.

- Спасибо, милое солнышко! Не подвело меня! Теперь нам ничто не помешает поехать к бабуле в деревню.

Алеша умылся, оделся и в который раз проверил рюкзачок.

В нем лежало все самое необходимое: новая раскраска, фломастеры, клубничная чупа-чупс, сказки с яркими картинками, машинки, пластмассовый Гарри Потер на метле, пистолет, компас, резиновый мячик, который может допрыгнуть до второго этажа, если его как следует ударить об асфальт…

Алеша хлопнул себя ладошкой по лбу. Как же он мог забыть!

Мальчик бросился к кровати и вытащил из-под одеяла пятнистого щенка, в животе которого смешно шуршал, перекатываясь, песок, и ослика Иа, забавно косящегося на найденный хвост. Алеша никогда не ложился спать без верных друзей.

Теперь он был готов к отъезду.

Старинные напольные часы пробили восемь раз.

- Алеша, пора готовиться ко сну!

Алеша встал из-за стола, подошел к маме и гордо протянул ей свою работу.

- Что это? - удивилась мама, внимательно разглядывая лист, расчерченный на неровные прямоугольники.

В каждом прямоугольнике стояли числа от одного до тридцати.

Цифры явно дались Алеше с трудом. Они были разного "роста" и порой заваливались друг на друга.

Особенно шалила цифра восемь. У нее была такая большая голова (так Алеша называл верхний кружочек), что, казалось, она вот-вот рухнет.

Но мама сразу поняла, что Алеша очень старался: цифры он написал разными фломастерами и украсил их разноцветными ромашками.

- Календарь на апрель, - серьезно объяснил Алеша. - Я прикреплю его магнитами к дверце холодильника и каждый вечер перед сном стану зачеркивать прошедший день. А когда больше нечего будет зачеркивать, наступит май. И мы поедем в деревню к прабабушке Анне.

Всю дорогу Алеша ерзал от нетерпения. Ему казалось, что время остановилось.

- Папа, ты не заблудился? - то и дело спрашивал Алеша.

Но папа с мамой только смеялись. Бабушка гладила Алешу по голове и предлагала то пирожок, то бутерброд. А дедушка нарочито хмурился и строго говорил:

- Алексей, в нашем роду все мужчины были воинами. Они защищали Родину и умели стойко переносить трудности.

- Алешенька! Солнышко! Как же ты вырос! Дал господь радости еще раз увидеть правнучка!

Прабабушка Анна стояла у калитки и улыбалась. Улыбались губы, глаза и все бесчисленные морщины и морщинки.

Алеша выскочил из машины и уткнулся лицом в цветастый фартук старушки. От прабабушки вкусно пахло свежим хлебом и парным молоком.

- Бабуля, - не отрывая головы и жадно вдыхая такой знакомый аромат деревни, бормотал Алеша, - а ты почему-то стала ниже, чем в прошлом году.

Прабабушка рассмеялась.

- Ты растешь, к солнышку тянешься, а меня мать сыра земля к себе зовет-пригибает.

- Как "зовет"? - удивился Алеша, заглядывая в светло-светло голубые, словно выцветшие, глаза старушки.

- Почти девять десятков лет я ее родимую ногами топчу. Да ты, верно, и не знаешь пока, сколько это - девять десятков.

- Знаю, знаю! - закричал Алеша. - Девять раз по десять будет девяносто.

- Умница! - Бабушка поцеловала Алешу в румяную щечку. - Все-то ты у меня знаешь. Совсем взрослый мужичок. Дождалась я на старости ... Читать дальше »

Гражданка Зоя

   В городе стояло обычное знойное лето +43 в тени. Солнце нещадно палило все дни напролёт, но обходило стороной наш двор, походивший на дно колодца, куда заглядывало ненадолго лишь ровно в полдень. Двор с трёх сторон окружал добротный дом на высоком фундаменте, с обширной балханой, с четвёртой - крытый переулок.
   Жили здесь в любви и согласии, занесённые Бог весть откуда репрессиями и войной, русские, крымские татары, немцы и местные жители.
   Наше семейство ютилось в безразмерной комнате, разгороженной ветхой мебелью на закутки: для родителей, для их родителей и для нас детей. В крошечной тёмной прихожей под дачным умывальником на шатком табурете громоздился облупленный таз, а на глиняном полу горбилась всяческая обувь и в огромном количестве ветхие комнатные тапочки. На вешалке громоздилась верхняя одежда и шапки на все времена года.
   Один общий на два двора, продуваемый насквозь, туалет стыдливо притулился между дворами. Единственный водопровод, как-бы издеваясь, важно восседал в конце улицы у трамвайной линии, равнодушно наблюдая, как круглый год в любую погоду все окрестные жители, надрываясь, таскали вёдрами воду по круто поднимающейся улице, покрытой по щиколотку пылью или непролазной грязью.
   В одно из воскресений за чаем кто-то из соседей легкомысленно хвалил козье молоко, особенно полезное детям. В тот же день всех жильцов поразило известие, что мама решила купить козу! Допоздна во всех окнах горел свет, и слышались возбуждённые голоса! Волненье не утихало до конца недели.
   Наш двор, величиной в носовой платок, в котором умещались непостижимым образом: виноградник, с традиционной узбекской тахтой под ним; клумбы, грядки и высоченная акация, наполнявшая двор в пору цветения невыносимо-приторным ароматом. Ещё имелись: сарай для угля и саксаула, которым отапливались зимой жильцы, а летом готовили во дворе еду на мангалках, беседка с садовой скамейкой для интимных встреч, кровати вдоль стен. Детям оставался крохотный пятачок земли для игр в лапту и прыгалку.
   Теперь двор ухитрились пополнить уютным закутком для козы! За это время у нас перебывали все жители улицы, был даже главный аксакал-председатель местной жилищной комиссии. Каждый из них, нагнув голову, непременно протискивался в новое сооружение и, осмотрев его деловито, давал массу полезных советов. Для начала кто-то принёс клевер, кто-то ведро и даже ковровую подстилку для козы. Равнодушных небыло! Страсти накалились до предела к воскресному утру и, когда мама чуть свет вышла во двор, из всех окон выглядывали взволнованные соседи, наперебой выкрикивая последние напутствия. Кое-как позавтракав в спешке, детвора дружно разместилась поэтапно по нашей улице до трамвайной линии. Встречали козу несколько часов кряду на солнцепёке, обливаясь потом и покрываясь густой пылью от проезжавших по узкой глинобитной улочке машин и арб, спешащих на базар. Наконец, далеко за полдень, на горизонте появился первый вестник, не дожидаясь которого, побежал следующий и так далее, как в школьной эстафете, пока последний гонец - мой младший братишка Равиль, бегущий босиком, придерживая одной рукой трусы, другой тюбетейку, не влетел в калитку с пронзительным воплем:
   - Иду-у-у-ут! Иду-у-ут! - но лишь через бесконечных полчаса, в калитке появилась, чуть живая от усталости, но бесконечно счастливая, мама! Она из последних сил тащила за верёвку, через высокий порог маленькой деревянной калитки неправдоподобно круглую козу, на тонюсеньких ножках, с неожиданно длинными белыми ресницами! Набежавшие вдруг со всех сторон соседские мальчишки, с воинственными криками толкали её сзади, стараясь пропихнуть несчастную через порог, но обиженная грубым обращением коза норовила боднуть каждого тяжёлыми жёлтыми рогами, а перебравшись через злополучный порог, обильно посыпала двор чёрными камешками помёта!
   Благополучно устроившись в новом жилище, она успокоилась и вальяжно разлеглась на сочном клевере. Бурное внимание к себе коза принимала великодушно, как должное. Букетик алых роз, принесённых ей на новоселье восторженными девчонками, нюхать не стала, но съела с удовольствием, вместе с колючками. Зато пирожок с повидлом, и петушка на палочке есть не стала, чем особенно поразила детей! Назвали козу в честь любимой поварихи родного детсада - Зоей, и лишь поздно вечером, обессиленные от хлопот и переживаний, разошлись по домам.
   Наступил понедельник. Спозаранку на все голоса зазвонили будильники в квартирах, и во дворе, где ночами было прохладно, и многи ... Читать дальше »